Почему современные обезьяны не превращаются человека. Если человек произошёл от обезьяны, то почему современные обезьяны больше не эволюционируют? Зачем нужен большой мозг, если есть быстрые ноги

Насколько научна дарвинистская теория происхождения видов?

Борьба за несуществование

Российские школьники в очередной раз отметили День знаний. С этого самого дня они приступят к изучению все той же нереформируемой советской школьной программы, которая если в чем-то и переменилась, то разве что в части гуманитарных наук… Что касается наук естественных, тут наблюдается поистине изумительное постоянство. Школьники, которые отправились в седьмой класс в сентябре двухтысячного года, будут точно так же долбить эволюционную теорию Дарвина, как и их родители - те самые предки, от которых они произошли.

Ради Бога, поймите нас правильно. Никто не призывает возвращать в школу Закон Божий (хотя такие-то попытки как раз делались) или преподносить учащимся всякого рода псевдонаучные гипотезы, которые в таком изобилии предлагает нам современный доморощенный оккультизм. От Блаватской и Рерихов, от всякого шарлатанства школу надо чистить самым безжалостным образом. Но эволюционная теория Дарвина (хотя называть теорией эту рабочую гипотезу - значит довольно-таки сильно ей переплачивать) давно уже не рассматривается как единственная. Более того: последние сто лет поколебали ее, как ни одну другую модную гипотезу тех времен. Дарвину досталось от истории даже больше, чем Марксу. Впрочем, все это не та еще беда и мало ли ерунды вбивали в детские головы во времена советской власти - но, во-первых, при очередной смене курса эту ерунду каленым железом выжигали. Никаких упоминаний о Трофиме Лысенко и минимум информации о Мичурине - вот итог хрущевской «оттепели»; но тогда до образования кому-то еще было дело и программу своевременно избавляли от рудиментов и атавизмов. А во-вторых, эволюционная теория Дарвина - этап не только в истории науки, но, увы, и в истории этики. Борьба за существование как главный двигатель прогресса - это кровожадное и опасное заблуждение. Дарвину весьма аргументирование возражал его современник, знаменитый русский анархист Кропоткин, на основании огромного фактического материала сделавший вывод о том, что в животном мире взаимопомощь представлена ничуть не менее, нежели пресловутая борьба. Перепалка эта - отнюдь не только научная - сотрясала мир не одно десятилетие, в недавнем романе Александра Мелихова «Горбатые атланты» она описана с почти детективной увлекательностью. Небезызвестный русский философ Николай Лосский, опираясь на факты, собранные Кропоткиным, выстроил целую альтернативную теорию, согласно которой единственным двигателем прогресса выглядело добро. Вообще советская публицистика напрасно пищала что-то о жесточайшей борьбе за выживание в странах капитала. Дарвинизм был взят на вооружение именно советской властью - как оправдание ее бесчисленных зверств. Вот уж где подлинно выживал сильнейший! Впрочем, конечно, не сильнейший. Приспособленнейший.

Дарвиновская теория, объявлявшая приспособление главным условием выживания, необходимейшей добродетелью, вообще идеально подходила для советской педагогики. Человек выглядел у Дарвина исключительно жестокой, хитрой ползучей тварью, каковую особенность эволюционной теории и проиллюстрировал недавно Виктор Пелевин в изящном рассказе «Происхождение видов». Там Дарвин в трюме «Бигля», на котором он и совершил свое знаменитое путешествие, голыми руками убивает гигантскую обезьяну, чтобы доказать свое видовое над нею превосходство и обосновать теорию борьбы за существование. Долго потом плюется шерстью. Впрочем, факты - вещь упрямая, и будь дарвиновская теория хоть сколько-нибудь доказательна, пришлось бы смириться именно с таким представлением о человеческой природе. Между тем именно фактические подтверждения главных дарвиновских выводов в последние годы благополучно рухнули. Это не значит, что гипотеза опровергнута полностью. В конце концов, ничего более стройного (если не считать креационистского мифа - гипотезы о творении) пока не выдумано. Это значит только, что преподносить дарвинизм как окончательную истину сегодня уже нельзя. Нужно, наконец, объяснить детям, что они не произошли от обезьяны. Авось это удержит их от какой-нибудь очередной гадости.

Напомним в общих чертах основные положения этой теории, которая столь долго преподносилась нашим школьникам как единственная и всеобъясняющая. Во-первых, материя имеет свойство самоорганизовываться и самоусложняться под воздействием внешних сил, оттого более сложные организмы развиваются из менее сложных. Во-вторых, неживая материя стремится стать живой и дальше самоусложняться уже в одушевленном виде. Наконец, в третьих, живые организмы обладают свойством приспосабливаться к условиям жизни. Впервые эта светлая мысль осенила Дарвина, когда он пронаблюдал эволюцию клюва галапагосских нырков.

Все бы хорошо, но вот беда: виды живых организмов, существующие сейчас, совершенно обособлены. То есть при значительной изменчивости внутри вида они все же никогда не изменяются настолько, чтобы перейти из одного вида в другой. Стало быть, основной постулат эволюционной теории - изменчивость видов - экспериментально никак не проверяется. Но, быть может, что-то подобное могло происходить в прежние исторические эпохи, под воздействием катаклизмов и мало ли чего еще? Тогда дарвинистов могла бы выручить археология, но она-то как раз к ним на помощь не торопится. Все сто сорок лет, прошедшие со дня опубликования теории (1859), археологи копали, как кроты, день и ночь, без обеденного перерыва, но не нарыли ничего, что могло бы утешить Дарвина. Особенно подвели земляки-англичане: Лондонское геологическое общество и Палеонтологическая ассоциация Англии предприняли широкое изучение современных археологических данных, и вот что сказал руководитель этого проекта Джон Моур (между прочим, еще и профессор Мичиганского университета): «Около 120 специалистов подготовили 30 глав монументальной работы... Ископаемые растения и животные разделены примерно на 2500 групп. Было показано, что каждая крупная форма или вид имеет отдельную, особую историю. Группы растений и животных ВНЕЗАПНО появлялись в летописи ископаемых. Киты, летучие мыши, слоны, белки, суслики так же различны при своем первом появлении, как и теперь. Нет и следа общего предка, еще меньше видимости переходного звена с рептилиями».

Просвещенный читатель, если он не совсем еще забыл школьную программу, конечно, изумится. А как же переходные формы, обезьяночеловеки, разгуливающие по страницам советских (и в основе своей неизменных) учебников анатомии? Куда же деть всех этих эоантропа, гесперопитека, который вообще оказался свиньей, ибо был реконструирован по свиному зубу, австралопитека? Синантропа, наконец?

Да никуда их не надо девать. Потому что их не было в природе. Никакого переходного звена между обезьяной и человеком не существует точно так же, как нет у нас с вами никаких рудиментов. Тут наука как раз много чего нарыла с дарвиновских времен: почти всем органам, которые Дарвин считал рудиментарными, то есть утратившими свои функции, эти функции успешно подыскались. Есть они и у аппендикса, и даже у дарвинова бугорка, имеющегося у нас, если помните, на ухе.

Задел длинному ряду «обезьяноподобных предков» положил питекантроп, изобретенный зоологом Эрнстом Генрихом Филиппом Августом Геккелем, профессором Йенского университета. Чтобы открыть питекантропа, ученому с длинным именем не понадобилось покидать родные места: он его просто-напросто придумал вместе с «эоантропом» («человеком зари» - возникшим на заре времен, стало быть). Ученый мир не оценил Геккеля, научная его карьера бесславно закончилась, и остаток жизни он посвятил проповеди социал-дарвинизма в рабочих кварталах. Но молодой голландский врач с мужественным и вдохновенным лицом, нисколько не похожим на обезьянье, загорелся геккелевской теорией и решил питекантропа найти. Молодого ученого звали Дюбуа, и задача его была предельно проста: найти подходящие останки и правильно их интерпретировать. Что он и сделал, отправившись в Индонезию в качестве вольнонаемного хирурга колониальных войск. В принципе такое самопожертвование, ничего общего не имевшее с меркантильными мотивами, должно было бы насторожить самого Дюбуа, заставить его предположить, что не хлебом единым и тем более не одной борьбой за выживание жив человек... но дарвинизм кружил и не такие головы.

Наш герой прибыл на Малайский архипелаг и приступил к поискам. На Суматре ничего подходящего не было. Вскоре до Дюбуа доходит слух о человеческом черепе, обнаруженном на острове Ява. Он перебирается туда, находит на Яве еще один окаменевший череп - но его интересует недостающее звено, и черепа он на время убирает подальше, а сам продолжает исследования отложений. Скоро он обнаруживает окаменевший обезьяний зуб, а покопав еще месячишко, натыкается на черепную крышку гиббона.

Отметим, что Дюбуа с самого начала понимал: крышка принадлежит гиббону. Но в мечтах он уже насадил ее на череп питекантропа. Натыкался он, правда, и на кости прочих представителей животного мира, но это его волновало меньше всего. Обезьянья часть обезьяночеловека была уже найдена, оставалось найти человеческую, желательно нижнюю. Лишь через год, когда в успехе предприятия начал сомневаться и сам Дюбуа, в пятнадцати (!) метрах от найденной ранее крышки черепа нашлась берцовая кость. Человеческая. Питекантропа сильно разметало - не иначе как подорвался. Обладательницей кости была женщина, причем полная и страдавшая серьезным костным заболеванием, с которым животное долго бы не протянуло - а ископаемая тетка прожила долгую жизнь. Это как раз и свидетельствовало о ее принадлежности к роду человеческому, проявляющему недарвиновскую заботу о своих немощных членах. Дюбуа, однако, все это не смутило: гигантским усилием воли он совместил зуб, крышку черепа и берцовую кость - и у него получился знаменитый «яванский человек». Припрятав еще четыре человеческие берцовые кости, обнаруженные тут же, Дюбуа выжидает год и наконец отсылает на материк телеграмму, извещающую коллег о великом открытии. Консерваторы ничего не поняли и стали приставать с расспросами: ведь на месте тех же раскопок были обнаружены кости крокодилов, гиен, носорогов, свиней и даже стегодонов. Почему было не прирастить берцовую кость человека к черепу гиены? Светило сравнительной анатомии профессор Рудольф Вирхов высказался о крышке черепа категорично: «Это животное, скорее всего, гигантский гиббон, а берцовая кость никакого отношения к нему не имеет». Конечно, если бы ученый мир знал о припрятанных человеческих черепах, с Дюбуа вообще не стали бы разговаривать всерьез. Ведь это свидетельствовало бы о том, что древний человек мирно сосуществовал со своим гигантским предком. Но Дюбуа надежно упрятал все прочие окаменелости. И все-таки, несмотря на все принятые им меры, научного и общественного признания он так и не добился. Тогда честолюбец укрылся от «невежественных коллег» и лишь изредка огрызался в ответ на обвинения. В добровольном затворе он просидел до 1920 года, пока профессор Смит не сообщил о том, что обнаружил на территории Австралии останки самых древних людей. Тут Дюбуа не выдержал - ведь он мечтал войти в историю как первооткрыватель! Самые древние черепа нашел он, а не какой-то Смит! Тут-то Дюбуа предъявил ошеломленной общественности и остальные черепа, и прочие берцовые кости. Такого не ожидал никто! Открыватель «яванского человека» водил общественность за нос! Так миф о «яванском человеке» с треском лопнул, чтобы возродиться на страницах трудов советских ученых. Откройте учебник 1993 года, да не простой, а для 10 - 11-х классов, для школ с УГЛУБЛЕННЫМ изучением биологии, - и вы узнаете, что «голландский антрополог Эжен Дюбуа (1858 -1940) НЕОПРОВЕРЖИМО ДОКАЗАЛ правильность теории Ч. Дарвина о происхождении человека от животных, родственных высшим обезьянам». Не знаем, как Дюбуа, но учебник неопровержимо доказал, что кому-то по-прежнему очень хочется видеть вокруг себя одних обезьян... 1Возьмем эоантропа. Этого вообще открыли странно: все доказательства его принадлежности к славному племени обезьянолюдей нарыли в Пилтдауне. По мере необходимости отрывали недостающие детали челюсти, пока их не набралось на полноценный экспонат. Оксфордские эксперты удивительно быстро признали подлинность находки, сотрудники Британского музея с подозрительной поспешностью взяли все это на хранение, а антропологам, изучавшим феномен «пилтдаунского человека», выдавали только гипсовые слепки останков. Сорок лет научный мир жил эоантропом, дышал и грезил эоантропом - пока в один прекрасный день 1953 года все не рухнуло. Для анализа на фтор антропологам были предоставлены подлинные кости эоантропа. В Британском музее попросту расслабились, и пилтдаунская находка тут же была разоблачена как подделка! К древнему человеческому черепу приставили почти современную челюсть орангутанга со «вставными», чуть подкрашенными зубами! Ученый мир рвал на себе волосы. Сотни монографий, тысячи диссертаций пошли прахом! Вот бы когда советским ученым поговорить о продажности буржуазной науки. Но Дарвин был нам дороже. Похожая история произошла и с синантропом, найденным у китайских товарищей. Четырнадцать дырявых черепов без единой кости скелета были интерпретированы как останки обезьяноподобных предков. При этом ни слова не говорилось о том, что найдены они были на древней фабрике по обжигу извести. Кто бы, интересно, ее там обжигал? Кузнечики? Ушастая сова? Едва ли. Скорее всего, на фабрике трудились обыкновенные хомо сапиэнс, которые в свой обеденный перерыв лакомились мозгами «синантропа». А ни одной кости его не было найдено потому, что мясо обезьян из-за своей жесткости непригодно в пищу - зато мозг их во многих культурах считается деликатесом. Дырки в затылках «синантропов» отнюдь не являются свидетельством того, что их товарищи расправлялись с ними по всей строгости революционного времени. Просто таким образом вынимались обезьяньи мозги. Осознав, что проделать аналогичную операцию с научным миром не удастся, синантропологическое лобби сочло за благо потерять знаменитые останки при невыясненных обстоятельствах. Так что следов синантропа нет больше нигде, кроме как в российских учебниках биологии. В общем, ни одного научно доказанного факта перехода от обезьяны к человеку не существует. Но учебники об этом молчат - отстаивание эволюционной теории давным-давно приобрело религиозный характер. Сам Дарвин позавидовал бы упертости своих нынешних последователей: «Я уверен, что в этой книге вряд ли найдется хоть один пункт, к которому нельзя подобрать факты, приводящие к прямо противоположным выводам», - писал он в предисловии к первому изданию своего «Происхождения видов». Трезвее всех, кажется, нынешнее состояние умов в отечественной биологии оценил И.Л. Коэн, ведущий научный сотрудник Национального археологического института США:

«Отстаивать теорию эволюции не является задачей науки. Если в процессе беспристрастного научного обсуждения обнаружится, что гипотеза о сотворении внешним сверхразумом является решением нашей проблемы, - давайте перережем пуповину, связывавшую нас с Дарвином так долго. Она душит и задерживает нас».

А если внешний сверхразум ни при чем? Так и пожалуйста. Предъявляйте факты, спорьте, доказывайте. Но ради Бога, не преподносите школьнику как окончательную истину довольно спорную и оскорбительную гипотезу о том, что он произошел от обезьяны, а та, в свою очередь, - от инфузории-туфельки. И тогда школьник, может быть, трижды подумает, прежде чем участвовать в травле самого умного в классе. И даже книжку почитает на досуге. И увидит в себе, наконец, подобие какого-нибудь более милосердного существа, нежели гигантский гиббон...

Журнал «Огонек»
Сентябрь 2000
(приводится в сокращении)

Шимпанзе

Хотя мы действительно близкие родственники современным человекообразным обезьянам, они не превратились в людей.

Отношения между нами подобны родственным отношениям между двоюродными братьями: оба брата произошли от одного прадедушки. Мы и человекообразные обезьяны тоже произошли от одного предка.

Эволюция и жизнь

Нам не надо заглядывать в далекое прошлое, чтобы найти подтверждение эволюции. Эволюция - это процесс, который постоянно протекает вокруг нас. Бактерии, которые раньше можно было убить пенициллином, видоизменились и стали устойчивыми к этому антибиотику. Цвет мотыльков изменялся в зависимости от цвета деревьев, на которых они жили.

Интересный факт: самые близкие наши родственники - шимпанзе. У нас с ними 98,4 процента общих генов.

Виды животных, постепенно изменяясь, лучше приспосабливаются к окружающей их среде. Появляются и новые виды животных, они существуют миллионы лет, а затем исчезают. Эволюции для успешной работы нужны время и счастливый случай. Признаки, которые помогают виду лучше выжить - необычные, но более эффективные зубы, большие размеры головного мозга - могут появиться у новорожденного в результате случайной изменчивости. Если появившиеся таким образом признаки, действительно являются полезными и позволяют их носителям лучше приспособиться, и выжить в условиях, в которых прочие представители вида выжить не могут, то новые особи дадут жизнеспособное потомство и признак будет закреплен. Через много лет все животные данного вида будут выглядеть иначе.

Итак, если люди произошли от обезьян... пардон, от древних нечеловеческих обезьян, то почему тогда все остальные нечеловеческие обезьяны не превратились в людей?

Они этого не сделали по той же причине, по которой не все рыбы вышли на сушу и стали четвероногими, не все одноклеточные стали многоклеточными, не все животные стали позвоночными, не все архозавры стали птицами. По той же причине, по которой не все цветы стали ромашками, не все насекомые - муравьями, не все грибы - белыми, не все вирусы - вирусами гриппа. Каждый вид живых существ уникален и появляется только один раз. Эволюционная история каждого вида определяется множеством причин и зависит от бесчисленных случайностей. Совершенно невероятно, чтобы у двух эволюционирующих видов (например, у двух разных видов обезьян) судьба сложилась абсолютно одинаково и они пришли к одному и тому же результату (например, обе превратились в человека). Это так же невероятно, как то, что два писателя не сговариваясь напишут два одинаковых романа или что на двух разных материках независимо возникнут два одинаковых народа, говорящие на одном и том же языке.

Мне кажется, этот вопрос часто задают просто потому, что думают: ну как же, ведь человеком быть прикольнее, чем скакать по веткам без штанов. Вопрос основан как минимум на двух ошибках. Во-первых, он предполагает, что у эволюции есть некая цель, к которой она упорно стремится или по крайней мере некое «главное направление». Некоторые думают, что эволюция всегда направлена от простого к сложному. Движение от простого к сложному в биологии называют прогрессом. Но эволюционный прогресс - это не общее правило, он характерен не для всех живых существ, а только для небольшой их части. Многие животные и растения в ходе эволюции не усложняются, а, наоборот, упрощаются - и при этом отлично себя чувствуют. Кроме того, в истории развития жизни на земле гораздо чаще бывало так, что новый вид не заменял старые, а добавлялся к ним. В результате общее число видов на планете постепенно росло. Многие виды вымирали, но еще больше появлялось новых. Так и человек - добавился к приматам, к другим обезьянам, а не заменил их.

Во-вторых, многие люди ошибочно считают, что человек как раз и является той целью, к которой всегда стремилась эволюция. Но биологи не нашли никаких подтверждений этому предположению. Конечно, если мы посмотрим на нашу родословную, то увидим что-то очень похожее на движение к заранее намеченной цели - от одноклеточных к первым животным, потом к первым хордовым, первым рыбам, первым четвероногим, потом к древним синапсидам, зверозубым ящерам, первым млекопитающим, плацентарным, приматам, обезьянам, человекообразным и, наконец, к человеку. Но если мы посмотрим на родословную любого другого вида - например, комара или дельфина, - то увидим точно такое же «целенаправленное» движение, но только не к человеку, а к комару или дельфину.

Кстати, наши родословные с комаром совпадают на всем пути от одноклеточных до примитивных червеобразных животных и только потом расходятся. С дельфином у нас больше общих предков: наша родословная начинает отличаться от дельфиньей только на уровне древних плацентарных млекопитающих, а все более древние наши предки одновременно являются и предками дельфина. Нам приятно считать себя «вершиной эволюции», но комар и дельфин имеют не меньше оснований считать вершиной эволюции себя, а не нас. Каждый из ныне живущих видов - такая же вершина эволюции, как и мы. Каждый из них имеет такую же долгую эволюционную историю, каждый может похвастаться множеством разнообразных и удивительных предков.

А. Веснин ― Здравствуйте! Это программа «Ученые против мифов», которая выходит совместно с лекторием «Научная станция». Меня зовут Арсений Веснин. В гостях у нас Александр Соколов, основатель форума «Ученые против мифов», и сегодня мы вернемся к обезьянам. Часто мы довольно о них говорим. И этот тезис – он просто звучит очень часто. Даже, на первый взгляд, в нем есть какой-то смысл вроде бы, если задуматься. Ну вот если человек превратился в человека из обезьяны. То есть, обезьяна на протяжении какого-то времени превращалась, превращалась. Почему нынешнее обезьяны, они у нас есть на планете, в зоопарке можно посмотреть, мы не наблюдаем какой-то эволюции за последнее время этих обезьян? Тем более, мы находим останки обезьян и трех-, и десяти тысячелетней, и двадцати тысячелетней давности, мы находим какие-то кости….

А. Соколов ― Даже не то, что не наблюдаем эволюцию, а почему они сейчас не превращаются в человека? Причем, если какие-то другие доводы, которые я здесь называл, они могут звучать раз в месяц, например, мне приходится слышать, то это практически каждый день, вот серьезно. Причем интересно, в последнее время к нам в комментарии на YouTube приходят, судя по некоторым признакам, представители ислама, и пишут «а почему обезьяна не стала человеком». Вот каждый, каждый. Почему обезьяна не стала человеком? То есть, для них это опровергает всю теорию эволюции. И на самом деле это следствие, может быть, в значительно степени вина даже ученых, ну а в некотором роде причина в том, что научное знание людям достается в некоем очень упрощенном виде. И когда человек в школе проходит про то, что человек произошел от обезьяны, он это так буквально и представляет себе. Жила-была обезьяна, причем какая-то современная, мартышка, потом она бац, родила и родила человека или даже превратилась в человека. Значит, я иду завтра в зоопарк, и должен сидеть там перед клеткой. Мы, кстати, мультик сейчас для детей делаем, у нас такой сюжет будет, как приходит мальчик в зоопарк и с фотоаппаратом караулит, когда маленький горилленок превратится в человека. Потому что учительница рассказала ему, и он хочет этот момент поймать. Но этого же не происходит, значит, нас дурят. И здесь надо начинать объяснять, что, друзья, во-первых, когда мы говорим, что обезьяна стала человеком, надо понимать, что сейчас на планете сотни видов обезьян, но ни один из них нашим предком не является. Так же, как не являются нашими предками… ну, допустим, мой брат – он не мой предок, он мой родственник. Человек произошел от неких древних обезьян, которые сейчас существуют только в виде костей, и жили они миллионы лет назад. Не тысячи, не десятки тысяч, не сотни тысяч лет назад – буквально миллионы лет назад. Что сейчас только в виде некоторых костей, останков. Поэтому ждать, что современная обезьяна будет эволюционировать в человека, достаточно наивно. Во-вторых, этот процесс занял миллионы лет опять же. То есть, для того, чтобы древние обезьяны, условно говоря, какой-нибудь проконсул, который жил в Африке, стала чем-то человекоподобным, должны были пройти столько поколений? То есть, мы специально посчитали. Чтобы вот произнести прапрапрапра… вот эту последовательность, сколько поколений назад жил это предок обезьяний, нужно говорить прапрапра- двое суток непрерывно, и тогда мы доберемся до вот этого обезьяньего предка. Это чтобы понимать масштаб процесса. Дальше, надо понимать, что современные обезьяны – такой же точно продукт эволюции, как и мы. То есть, даже в XIX веке это уже понимали, что не только наши предки эволюционировали, а шимпанзе, наш ближайший родственник, не является каким-то застывшим ископаемым, и произошел от тех же предков. То есть, если мы возьмем этого древнего проконсула – так называют человекообразную обезьяну, которая жила, условно говоря, 15-18 миллионов лет назад, и сравним ее с нами, то мы не отличаемся, но если мы сравним ее с шимпанзе, который тоже ее потомок, она тоже от нее сильно отличается, и по каким-то признакам сильнее, чем мы. То есть, например, у человека в процессе эволюции удлинялись ноги, укорачивались руки, а у шимпанзе наоборот – удлинялись руки, укорачивались ноги.
А. Веснин ― А почему это происходило? Почему у одних так, а у других так?

А. Соколов ― А это происходило потому, что наши предки адаптировались к хождению на двух ногах в саванне, а предки шимпанзе адаптировались к жизни в лесу на деревьях, и к использованию этой среды как можно более эффективно. Еще хочу добавить, что современные шимпанзе и гориллы ходят на костяшках пальцев. Мы так не ходим. Ну и проконсул так тоже не ходил. То есть, судя по строению его костей, он опирался на ладонь. То есть, можно сказать, что в процессе эволюции человека мы приспособились к двуногости, а шимпанзе приспособились к хождению на костяшках.

А. Веснин ― А зачем ходить на костяшках?

А. Соколов ― А это получается эффективно бегать, вообще-то. Гораздо эффективнее, чем на ладонях. И они достаточно быстро… но, правда, недолго, могут вот так бежать. У них специальные даже особенности строения скелета. Они к этому приспособились. Еще интересная деталь, такая более пикантная. Если вы посмотрите на самку шимпанзе в определенные моменты, вы увидите, что у нее сзади футбольный мяч такой прямо, опухоль на заднице, простите меня. Это значит, что она готова к спариванию. У человеческих женщин мы такого не наблюдаем. Ну и, например, у горилл мы тоже такого не наблюдаем, и у орангутангов мы такого не наблюдаем. То есть, это специфическая особенность шимпанзе. То есть, у самок человека в процессе эволюции исчезли внешние признаки эструса, что называется, течки нет у человека. А у самок шимпанзе, наоборот, это усилилось. То есть, если мы будем вот так сравнивать человека, шимпанзе и нашего обезьяньего предка, мы увидим, что шимпанзе тоже ушло куда-то, но совсем в другую сторону. И если не истребят современных шимпанзе, что, к сожалению, вероятно, они будут эволюционировать куда-то совсем не туда.

А. Веснин ― А, кстати, можно предсказать, как пойдет эволюция, основываясь уже на данных? Вот мы видим, как эволюция происходит. Можно ли делать предсказания?

А. Соколов ― Прогнозы такие делать можно, проверить их нельзя. Но шимпанзе явно эволюционируют в сторону такого специализированного древолазающего, достаточно социально, но, в том числе, агрессивного, кстати, примата. И будет какой-то ультра шимпанзе – еще более клыкастый, еще более мощный. То есть, совсем не человек. И зачем им это? У них свой путь. У каждого вида на планете свой путь эволюции. И кто, вообще, докажет, что такой цепкий мощных хвост каких-нибудь паукообразных обезьян чем-то хуже нашего развитого мозга? А у нас нет такого хвоста.

А. Веснин ― Вы бы что выбрали – цепкий хвост или развитый мозг?

А. Соколов ― Не знаю. Хвост тоже неплохо. Но, судя по тому, что все-таки мы доминируем на планете, а не какие-нибудь паукообразные обезьяны Южной Америки, наверное, мозг оказался как-то перспективнее. Но им по-своему прикольно.

А. Веснин ― Человек тоже, стоит предполагать, что он эволюционирует и будет продолжать?

А. СОКОЛОВ: Представление о человеке как о венце творения, в биологии давно никто не разделяет

А. Соколов ― Нет, безусловно. Важно сказать, что представление о человеке как о венце творения, в биологии давно никто не разделяет. У каждого вида свой путь, свои адаптации. Можно, кстати говоря, если мы возьмем некоторые человеческие признаки, мы можем увидеть, что у некоторых обезьян эволюция и в этом направлении зашла дальше, чем у нас. Например, вот у нас зубы мудрости. То есть, у человека третьи коренные вырастают только в зрелом возрасте. У некоторых вообще не вырастают, и мы считаем, что это прогрессивно. А есть такие. Например, такие обезьянки-игрунки, у которых третьи коренные исчезли вообще, просто исчезли. Получается. Что по этому признаку они более человечны, чем мы. У нас маленькие уши, но если мы посмотрим на взрослую гориллу, мы там ушей вообще не разглядим. Они настолько крошечные, что в шерсти скрыты. Можно сказать, что по эволюции ушей гориллы ушли дальше, чем человек.

А. Веснин ― То есть, у нас будут уменьшаться уши?

А. Соколов ― Получается, что в процессе эволюции у нас, по крайней мере, уши потеряли подвижность. То есть, эти рудиментарные мышцы у нас есть, но ушами шевелить может один из 20, из 100 людей. Мы не можем ими вращать, они у нас достаточно маленькие. Ну, например, если вы посмотрите, на шимпанзе. А у гориллы они вообще крошечные, рудиментарные. То есть, получается. По этому признаку гориллы эволюционировали дальше, чем человек. Вот так. Так что мы в некотором роде живое ископаемое по сравнению с гориллами. Ну, эволюция ушей – таких примеров можно много приводить. Вот, например, клыки. У человека крутые маленькие прогрессивные клыки. А есть такой примат руконожка, живет на Мадагаскаре, у него клыков нет вообще. Нету.

А. Веснин ― То есть, когда клыков нет, мы дальше эволюционировали?

А. Соколов ― Ну, это, если так, вульгарно трактовать, можно говорить. Вот вы говорите – обезьяны не превращаются в людей. Но в плане клыков мадагаскарская руконожка более человечна, чем человек. Если так вот провести линейно эволюцию. У человека, по идее, зубы уменьшаются. Значит, это прогрессивно. Значит, мадагаскарская руконожка круче, чем мы, по размеру клыков, которых у них нет вообще. Но по мозгу зато мы круче. Нужно понимать, что обезьяна не превращается в человека точно так же, как волки не превращаются в собак у нас на глазах, хотя мы знаем, что древний волк – это предок современной собаки. Но вот если взять какого-то волка и в течение многих поколений целенаправленно из него делать собаку, мы из него, скорее всего, может, сделаем что-то собакообразное, но все равно это не будет копией современной собаки. Поэтому надо понимать, что обезьяны, может быть, и хотели бы стать людьми, но они боятся, что их заставят работать – известная шутка.

А. Веснин ― Заставят работать на строительстве пирамид.

А. Соколов ― Ну, например.

А. Веснин ― Про которые, я так понимаю, вы будете скоро рассказывать в лектории «Научная станция.

А. Соколов ― В мае к нам приедет египтолог Максим Лебедев в Петербург, египтолог, археолог, который много лет в составе российской экспедиции копает в Гизе у подножия пирамид, и расскажет, что известно современным ученым о строительстве пирамид и об эпохе строительства пирамид в Древнем Египте.

А. Веснин ― И вместе с ним будет и архитектор, что, мне кажется, особенно интересно, который…

А. Соколов ― Да, потому что часто говорят «где строители профессиональные, где архитекторы?» Вот будет архитектор, который занимается древнеегипетской архитектурой.

А. Веснин ― Ну и расскажет, может быть, почему до сих пор люди не построили копию пирамиды.

А. Соколов ― И почему обезьяны до сих пор не превратились в людей. Наверное, по тем же причинам.

А. Веснин ― А про это расскажет Александр Соколов. Меня зовут Арсений Веснин. До встречи.

А. Соколов ― Спасибо, Арсений.

Говорить о том, что человек произошел от обезьяны, с точки зрения современной антропологии – науки о человеке, о его происхождении, считается некорректным. Человек как вид эволюционировал из перволюдей (их принято называть гоминидами), которые являлись кардинально другим биологическим видом, нежели обезьяны. Первый прачеловек, австралопитек, появился 6,5 млн лет назад, а древние обезьяны, ставшие нашим общим с современными человекообразными приматами предком, около 30 млн лет назад.

Люди, по тем или иным причинам не готовые принять факт происхождения человека от древних приматов, задают вопрос: «Если человек эволюционировал от обезьяны, то почему обезьяны до сих пор остались в неизменном виде? Почему не все обезьяны эволюционировали в человека?»
Этого не произошло по той же причине, по которой не все рыбы смогли выбраться на сушу и стать четвероногими; не все одноклеточные смогли стать многоклеточными; не все земноводные стали рептилиями; не все рептилии эволюционировали в млекопитающих. По той же причине, по которой не все цветы стали розами; не все насекомые эволюционировали в пчёл; не все грибы стали белыми; не все вирусы - вирусами гриппа. Каждый вид живых существ совершенно уникален и появляется на Земле лишь единожды. Эволюционная история любого вида определяется множеством разных причин и зависит от бесчисленного количества случайностей. В природе не может случиться так, чтобы в процессе эволюции двух разных видов (например, обезьян) их судьба сложилась одинаково как по шаблону, и они пришли к одному и тому же результату (допустим, оба вида стали прямоходящими и обрели разум). Это так же невероятно, как если бы два писателя, не договариваясь, написали бы два совершенно одинаковых романа, или если бы на двух изолированных континентах, независимо друг от друга, возникло два совершенно одинаковых народа, говорящих на одном и том же языке.

Человек не заменил собою приматов, а добавился к ним

Сам этот вопрос обязан своим существованием двум распространённым ошибкам. Во-первых, вопрос «почему не все обезьяны эволюционировали в человека» предполагает, что у эволюции есть некая цель, к которой она упорно стремится, или, по крайней мере, некое «главное направление». Те, кто задаёт подобные вопросы, думают, что эволюция всегда направлена от простого к сложному. Движение от простого к сложному в биологии называют «прогрессом». Но эволюционный прогресс - это не общее правило, он характерен не для всех живых существ, а только для небольшой их части. Множество животных и растений в ходе эволюции становятся не сложнее а проще, и при этом прекрасно себя чувствуют. Кроме того, история развития жизни на Земле знает гораздо больше примеров, когда новый вид не заменял старые, а добавлялся к ним. Именно это стало причиной роста общего числа видов на планете. Многие вымирали, но еще больше появлялось новых. Так и человек - не заменил собою приматов, других обезьян, а «добавился» к ним как новый вид.
Во-вторых, многие люди ошибочно полагают, что эволюция направлена на то, чтобы из каждого простейшего организма создать разумное существо, человека. Но на сегодняшний день биологами не установлено никаких подтверждений этому предположению. Конечно, если окинуть взглядом родословную человека, можно увидеть что-то очень похожее на движение к заранее намеченной цели — от простейших организмов к первым животным, от животных к первым хордовым, первым рыбам, первым четвероногим, потом к рептилиям, зверозубым ящерам, первым млекопитающим, приматам, обезьянам, человекообразным и, наконец, к «венцу творения» — человеку. Однако если изучить родословную любого другого вида, например комара или дельфина, то можно увидеть такое же «целенаправленное» движение, но только не к homo sapiens, а к комару или дельфину.

Каждый из ныне живущих видов - такая же вершина эволюции, как и человек

К слову о комарах, наши родословные с этим насекомым совпадают на всём пути от одноклеточных до примитивных червеобразных животных и лишь затем расходятся. С дельфином у нас значительно больше общих предков — наша родословная начинает отличаться от дельфиньей только на уровне древних млекопитающих, то есть более древние предки человека одновременно являются и предками дельфина. Мы хотим видеть в себе «вершину эволюции», но правда в том, что комар и дельфин имеют не меньше оснований считать вершиной эволюции самих себя, а не нас. И если уж говорить о «вершинах», то каждый из ныне живущих видов - такая же вершина эволюции, как и человек разумный. Каждый из видов имеет уходящую в глубь тысячелетий эволюционную историю, каждый может похвастаться множеством разнообразных и удивительных предков.

Зачем нужен большой мозг, если есть быстрые ноги?

У человека, несомненно, есть особенности, выгодно отличающие его от других животных. Например, у нас самый развитый мозг и самая сложная система общения — речь. Правда, у любого другого вида живых существ тоже есть одно или несколько уникальных свойств. Например, гепард бегает быстрее всех зверей и, однозначно, быстрее любого человека. Но вряд ли мы сможем доказать гепарду, что думать и говорить важнее, чем быстро бегать. Он считает иначе. Эта быстроногая кошка умрёт с голоду, если обменяет свои уникальные ноги на большой мозг. Ведь чтобы начать пользоваться мозгом, его надо наполнить знаниями, а для этого нужна культура. Гепардам может потребоваться не одна сотня тысяч лет, прежде чем они научатся извлекать пользу из большого мозга, а кушать хочется сейчас.
Большой мозг — не уникальное явление. В процессе эволюции его обладателями стали ещё слоны и китообразные. Но ведь они и сами являются гигантами животного мира. А в целом эволюция редко приводит к появлению видов с большим размером мозга, так как тот орган обходится животным очень дорого. Мозг потребляет колоссальное количество калорий, поэтому животному с большим мозгом требуется больше пищи. Кроме этого большой мозг затрудняет роды, поэтому у наших предков была очень большая смертность при родах, причем умирали как дети, так и матери. Очевидно, что живые организмы способны прекрасно прожить и без большого мозга, о чём свидетельствует вся живая природа вокруг нас. Для того, чтобы в процессе естественного отбора нашло поддержку увеличение мозга у тех видов обезьян, которые стали нашими предками, потребовалось некое уникальное стечение обстоятельств. Что это были за обстоятельства — разговор отдельный.

Обезьяны не планируют эволюционировать в человека

Мы - первый вид на этой планете, способный задуматься о собственном происхождении. Если бы первыми разумными существами стали муравьи, они бы терзались тем же вопросом: «Откуда я появился и почему другие животные не стали такими же, как я?» Станут ли другие виды живых существ разумными в будущем? Если мы, люди, их не истребим и позволим им естественным образом эволюционировать, то такое развитие событий станет возможным. Возможно следующими обладателями разума когда-нибудь станут потомки нынешних дельфинов, слонов, или горилл.
Но эволюция - крайне медленный процесс. Пройдут тысячелетия прежде, чем станут заметны эволюционные изменения у таких медленно размножающихся и медленно взрослеющих животных, как шимпанзе. Но учёные наблюдают за шимпанзе в природе лишь несколько десятилетий. Даже если бы эти приматы сейчас действительно эволюционировали, подобно нашим предкам тысячелетия назад, мы просто не сумели бы это заметить. Впрочем, по мнению учёных, ни один вид обезьян на данный момент «не эволюционирует в человека». Они живут в стабильных условиях, им не приходится выживать в условиях ледникового периода или инго глобального катаклизма. Но вот если бы все люди сегодня исчезли из Африки, сделав этот континент одним огромным заповедником, то однажды потомки нынешних шимпанзе, бонобо или горилл вполне могли бы стать разумными. Только ждать придется очень долго. Десятки миллионов лет.